О.Н. То есть, как я понимаю, Вы обеспечили себя на всю оставшуюся жизнь и теперь занимаетесь делами для души? А замужество Ваше было случайным или естественно-запланированным?
Л.В. Ничего не бывает случайным. У меня прекрасные дети, оба художники, оформили три мои книги к своим 14 и 16 годам. Владеют четырьмя языками, соответственно, им доступны 4 культуры, хотя читают чаще с монитора, а не с листа. Со временем бороться бессмысленно, новое поколение. После замужества я узнала, что стала миллионершей (это примерно как "генеральша"), хотя и любой бедный репатриант в Израиле, приехав в Россию, может ощутить себя новым русским: разные цены. На Западе же у членов семьи могут быть различные счета, поэтому богатство мужа чаще всего не относится к любимой им Золушке. Никакой русской широты тут нет и в помине. Голландцы, вместе вырастившие общих детей, могут отсчитывать отдельно центы себе на мороженое. Но самым трудным было привыкнуть не к калькуляции (нашу семью она не затрагивает), а... к необходимости отдыхать. После бурной жизни в России, бега до свиста в ушах от студентов к преподавателям в Израиле, когда к ночи трясущимися руками не удавалось налить себе чай, - многочасовое сидение в ресторане с видом... на публику. Ты потягиваешь свой кофе, и никто не догадывается, какие русские страсти бушуют в твоей душе, какие мысли переворачивают мироздание, какие рождаются книги. А выглядит все так тривиально: скучающая чопорная дамочка со следами былой красоты оттягивается на террасе. Вполне картинно.
О.Н. Так какие же страсти? Что волнует Вас теперь, когда Вы достигли того, о чем большинству ваших бывших соотечественников и не мечталось?
Л.В. Достичь нельзя ничего, все изменяется. Видимости - достигла. На Ваш вопрос, я надеюсь, отвечают хотя бы отчасти все мои книги.
ЛЕОНИД КОЛГАНОВ
ПОЭТ ЛАРИСА ВОЛОДИМЕРОВА - ГЛАЗАМИ СМОГИСТА
Совсем недавно в иерусалимском издательстве Юрия Вайса вышла книга стихов Ларисы Володимеровой 'В Иерусалим и обратно'. В нее вошли как лучшие стихи из трех предыдущих сборников, так и стихотворения до этого нигде не публиковавшиеся. Это своего рода избранное: подведение определенных временных итогов. Осмысление пройденного - уже немалого - творческого пути.
Как Франц Кафка искал в наследии . Достоевского. именно свое, 'кафковское', так и я в книге Ларисы Володимеровой, в ее стройно-державной - в высшем понимании слова - питерской поэзии ищу, будучи московским смогистом, или, что вернее, постсмогистом, свое: смогистское и московское. А в ее строгой питерской манере нет-нет да и промелькнет этакая чисто московская сумасшедшинка . Это своего рода поэтическое барокко, упорядочивание через беспорядок, сближает ее, не побоюсь сравнения, с Александром Сергеевичем Пушкиным, все творчество которого было гармоничным слиянием двух великих поэтических школ: строгой и стройной - петербургской и величаво-бунтарской - московской. Поэтому он и является великим поэтом, сумевшим соединить в своем творчестве, казалось бы, несоединимое: рационально-строгую стройность, то бишь, государственность, опять же в высшем понимании, и - одновременно - как гений парадоксов друг - полнейшую внутреннюю свободу, как тайную, так и явную. Думаю, если бы российская государственность после семнадцатого года строилась не по Ленину - Сталину -. Грибачеву - Горбачеву, а по Пушкину, то Россия не имела бы всего того, что имеет на сегодняшний день.
Именно этот синтез высшего порядка и высшей духовной свободы ярче всего прослеживается в таких питерско-московских стихах Ларисы Володимеровой, как 'Не выгоняй меня, Россия...', 'По косточкам продаться, при луне...', 'Для диктатуры время утекло...', 'Нет ностальгии в земле...', 'Вот камешком срывается глагол...', и во многих других...
Вот камешком срывается глагол
гортанный и скрывается в ущелье.
Бел колокол без языка, и гол
король, заиндевевший от смущенья
в горах, - на нарах теплиться ему
пристало бы по званью своему...
В этих строках - вся Лариса Володимерова в своей строгой державности и- одновременно - во всем своем бунтарстве и изгойстве, словно 'во тьме российской - монарх без прописки'. Да, именно реально-ирреальный монарх, блуждающий по миру - без вида на жительство, как московский бомж или парижский клошар.
Второй пласт книги Ларисы Володимеровой - это стихи, написанные в так называемом смогистском, или же постсмогистском, ключе, берущем свое начало от покойного Леонида Губанова, Юрия Кублановского, Владимира Алейникова, а до этого от Хлебникова и раннего Маяковского - с его сумасшедшей метафоричностью. Этакий, по словам Ольги Седаковой, сплав всего неистово-истового, сверхсмысла и абсурда, в мощнейшем метафорическом потоке. При этом хочется отметить, что в таких чисто смогистских вещах Володимеровой, как "Рахманинов и Пастернак, 'То меня стукнет током - розовая Итака...' 'Здесь дождь не падал...', метафорический узор или орнамент не является своего рода баррикадой от читателя, как у некоторых метаметафористов (определение критика Константина Кедрова), а - наоборот - работает на живой импульс всего стихотворения, не давая ему застыть в монотонности, пульсируя, как в лучших стихах Губанова, Кублановскоro, Батшева, а также - ранних - Сосноры и Вознесенского. Воздействует - непосредственно -, на, глубинно-ассоциативные ряды, то есть на подсознание любого подлинного, а может быть - и Великого ценителя поэзии. Например:
...Выгни, еще живую,
из-под воды озерной,
ягоду дрожжевую
в губы вложи осетром,
чтоб не плескала рыба,
чтоб не давило время,
да не тянула дыба
за голубое стремя.
Или же:
Из глины мы вымесим соль
и тему споем соловьями,
черемухи горькая голь
отечеством свищет за нами.
такие дымы разведем,
пожары раздуем и войны,-
стоим за стихами вдвоем,
столбы соляные, у бойни,.
С нетерпением жду следующей книги Ларисы Володимеровой.
Смогизм - молодежное литературное течение, которое является продолжением имажинизма. Расшифровывается как 'самое молодое общество гениев'. Манифест был провозглашен в 1964 году.
niw 15.04.03