Уважаемые читатели!
К печали друзей и радости врагов, я принял решение покинуть газету, покинуть Рефтинскую ГРЭС, покинуть посёлок.
Решение это было непростым. Несколько месяцев назад меня пригласили на работу в другой город. Всё это время я раздумывал, взвешивал “за” и “против”. Предложенная работа, конечно, очень интересна. С другой стороны, мой долг и моя совесть требовали продолжать деятельность по формированию самосознания гражданского общества в Рефтинском – быстрее, ещё быстрее, наперегонки со всё возрастающим натиском государственной машины.
Как ни странно, в большей степени мой выбор определили политические события в России сентября 2004г. Они ещё раз подтвердили, что период демократических преобразований в нашей стране прекращён, вектор дальнейшего развития государства нацелен на возрождение авторитарного режима, или, как её называли раньше, административно-командной системы, торжества бюрократии. Бюрократия – она ведь не имеет ни национальности, ни политических убеждений. Она “прилипает” к тому движению, которое выгодно в данный момент, которое поможет ей удержаться у власти.
Ведь на ключевых постах “партии власти” советских времён – КПСС – тоже не было истинных коммунистов, искренне верящих и борющихся за свои идеалы. А кто были? Равнодушные, приспособленцы, карьеристы, подхалимы, упивавшиеся своей безраздельной властью над кем-то: неважно, будь то десятки рядовых членов низовой партъячейки или десятки миллионов партийных людей в масштабах страны. О беспартийных вообще нечего говорить: не имея партбилета в кармане, невозможно было занять даже самую ничтожную руководящую должность, а мнением остальной “толпы” легко было манипулировать.
Кстати, когда мой отец, ещё на заре ранней перестройки, задолго до крушения Советского Союза, решил покинуть ряды КПСС, на последнем партсобрании – (а было созвано специальное собрание, поскольку его случай тогда считался беспрецедентным и потрясающим, это годы спустя из партии побегут тысячами) – ему настойчиво предлагали выбрать какое-нибудь “мягкое” основание – например, за неуплату членских взносов. Но он настоял на своей формулировке – “ввиду несогласия с политикой руководства КПСС”, чем шокировал тогда чуть не весь город.
Изменилось ли что-нибудь с тех пор?
Увы, после относительной свободы 90-х годов, в стране сейчас наступает новый “ледниковый период”. Если кто-то думает, что всё это далеко от него, где-то там, в заоблачных высях большой политики – он жестоко заблуждается: ледник уже на нашем пороге. Поэтому вынужден повторить ещё раз: в такой обстановке можно заниматься чем угодно, кроме творчества. Ибо творчество – это свободное самовыражение личности, никак не соотносящееся с тисками административного гнёта.
При авторитарном режиме не нужны свободные газеты, как трибуны гласного обмена мнениями различных групп общества. Потому что не бывает при авторитаризме никаких групп общества со своими интересами. Газеты же служат лишь информированию низов о том, что пожелают сказать верхи. А интересы у всех должны быть строго одинаковы, и основной из них – “Не высовывайся”.
“Единое мнение общества” с успехом выскажут по-пионерски звонкими голосами специально отобранные “общественники”, назначенные сверху и согласованные в парткомах. Знаете – бывают шофёры, шахтёры, строители, электрики, а бывают “крепкие общественники”. Такие есть повсюду – они мигом всплывают в городах и посёлках, почувствовав, что их времечко вернулось, и они снова востребованы властями. Разумеется, и мнение они будут высказывать не своё (своего мнения им иметь не положено) – а то, что получили накануне в сером пакете под грифом “Для служебного пользования”, и спешно, но аккуратно вызубрили – слово в слово! Это называется “демократический централизм” (ох, любили же это выражение партийные бонзы СССР!), “управляемая демократия” или как-то ещё, но к истинной демократии никакого отношения не имеет.
Что ж, общество сделало свой выбор. И не надо теперь кивать на президента, на силовиков, на партократов – выбор сделало именно само общество. Тогда, когда под разными предлогами постепенно ограничивались его свободы и урезывались права – а оно молчало. Тогда, когда на его глазах творили беспредел под маской законности в отношении тех, кто мог помешать возрождению “ледникового периода” – а оно молчало. “Промолчи – попадёшь в палачи. Промолчи – попадёшь в стукачи”…
Нас с вами испытывали шаг за шагом – проверяли, докуда мы отступим, дадим слабину, а где, наконец, возмутимся и упрёмся насмерть. Но мы так и не возмутились, не упёрлись всерьёз – и позволили оттеснить себя в то же стойло, из которого с такими потерями вырвались когда-то. Может, такому обществу как раз самое место в стойле – до иного уровня оно ещё просто не доросло? А что – прелого сенца в кормушку худо-бедно подкинут, навес над головой, хоть и протекающий в дождь, имеется, стены, хоть и щелястые, из рассохшихся досок, но есть. Чего ещё пожелать? “Мне здесь приятно: тепло и сыро”.
Многие думающие люди сегодняшней России убеждены, что восстанавливаемый режим в конце концов рухнет снова, и опять тем же путём: через стагнацию управляемой экономики, отставание от развитых стран, экономическое, а затем и политическое банкротство. И опять люди будут демонстративно жечь партбилеты на площадях, публично отрекаясь от провалившейся системы. И наши дети начнут по новой выбираться из руин. Дай Бог им больше разума, чем нам с вами – извечно бегущим по кругу и аккуратно наступающим на одни и те же грабли.
В этих условиях продолжать работу в единственной общественно-политической газете Рефтинского считаю уже бесполезным. Конечно, жаль расставаться – начиная с 1993 года, моя судьба была тесно переплетена с судьбой Рефтинского. С посёлком, с Рефтинской ГРЭС, с Рефтинской муниципальной Думой. “Нам нелегко, но мы сюда пришли хотя бы для того, чтоб вспомнить позже: мы сделали однажды, что смогли, всё, что смогли, и даже чуть побольше”.
Поэтому, в “холодную” политическую осень 2004 года, увы – последнюю осень так и не успевшей встать на ноги российской демократии, я принял приглашение о новой работе. К сожалению, дорогие читатели, это означает, что нам с вами суждено расстаться. Если найдутся желающие продолжать выпуск газеты медиа-проекта “Новый Рефт” – она будет выходить и дальше. Но это будет уже другая газета.
Извините, если что не так. Мы были честны с вами до конца. Россия вступила в “ледниковый период”. Будьте готовы.
“Журналисты – не простые свидетели. Наша работа заставляет нас настолько проникаться происходящим, что мы становимся в какой-то степени действующими лицами истории… Я не верю в нейтральную, аморфную, стерильную журналистику. Настоящий журналист настолько отождествляет себя с тем, что происходит вокруг, что так или иначе принимает чью-то сторону – он не может быть нейтральным”.
(Педро Мануэль Клавихо Паррадо, на протяжении 40 лет – собкор Колумбии в СССР и России)
“Закон о СМИ будут менять. Свобода слова уже ограничена либо отсутствием денег, либо отсутствием воли, либо запретами, которые легче всего устанавливают местные феодалы – от губернских баронов до районных Коробочек, Ноздрёвых и Собакевичей. Федеральная власть не сумела воспользоваться преимуществами свободы и возвращается к более понятной и привычной пропаганде. Уже слышны властные голоса, утверждающие, что, в отличие от цензуры (перечень того, “о чём писать нельзя”), нужно ввести в Закон о СМИ перечень того, “о чём писать можно”. Это круче! Много круче!”
(Виталий ЧЕЛЫШЕВ, зам. гл. редактора журнала “Журналист”)
“Журналистов в Беслане несколько раз били. Причём – только российских. За то, что показывали врунов по телевизору и сами не говорили правду. Иностранцев ни разу не били… Раньше я своей профессией гордился.
…Ложь была бесстыжей и непрерывной. По-хорошему, пойманное за язык официальное лицо должно немедленно получить позорный волчий билет навсегда. А тут высокие лица врут несколько раз на дню – и ничего. Божья роса. Уцелевшие в бойне заложники сообщали, что террористы заставляли их вскрывать полы, под которыми были тайники с оружием. А прокурорский тип со скошенными от постоянного вранья глазами спокойно заявляет: никаких тайников не было, всё оружие боевики несли с собой. При этом почему-то по всей России начали тщательную проверку школ, прошедших ремонт. Понятно, что нас они абсолютно не стесняются”.
(Александр ЯГОДКИН, корреспондент журнала “Журналист”)
“Особенность времени… вынуждает центральную власть установить контроль над рынком прессы, для того, чтобы информация подавалась в соответствии с государственной политикой. Поэтому государство будет заявлять о себе – и уже заявляет как об одном из главных игроков на рынке распространения прессы. Один из примеров тому – создание ФГУП “Почта России”, благодаря чему весь подписной бизнес уже в руках государства.
Итак, издатели, местные власти и государство – те три силы, которые заинтересованы установить контроль над распространением печати, а, следовательно, всем рынком прессы. Сами распространители не являются силой, они являются заложниками ситуации”.
(Ольга НИКУЛИНА, президент Союза издателей и распространителей прессы)
“В поведении “назначенных” губернаторов будет чётко прослеживаться одна “генеральная линия”. И они будут колебаться вместе с ней. Не будет никакого свободомыслия, объективной оценки того или иного выступления прессы. Все будут смотреть, как среагирует Кремль. И будет тиражироваться одно мнение по всем регионам. Поэтому я думаю, что для прессы наступят сложные, тяжёлые дни. Свобода прессы будет в большой опасности”.
(Павел ГУСЕВ, гл. редактор газеты “Московский комсомолец”)
Опубликовано: “Новый Рефт. Факты” 8 декабря 2004г