Лариса ВОЛОДИМЕРОВА
Портрет Заурбека Талхигова

05.01.06г.

Вглядитесь в это лицо. Фотографии сделаны на днях в российской тюрьме. Тяжело больной, температурящий человек. Несломленный, глубоко верующий, безусловно порядочный, умный и добрый. Это Заур Талхигов – единственный арестованный по делу Норд-Оста. Взяли его, чтоб он не помог иностранцам остаться в живых. Путин хотел, чтоб теракт на Дубровке не выглядел внутренним делом России –
а запугивал мир еще годы.

ФСБ достигла успеха: вечная память задохнувшимся от порыва отеческой, царской любви. По личному распоряжению Путина, без надобности, в целях учения – тренировки на будущее, дымит газовая атака. А защитник заложников Заур Талхигов отбывает срок пятый год.

Осужден он... до 2011-го.

Целью Путина-Патрушева было продолжить войну, приносящую баснословные деньги и славу убийцам.

Очевидец событий Норд-Оста, Анна Политковская помогала Зауру, понимая его невиновность. Потерявший жену-голландку Наташу, Олег Жиров все эти годы не оставляет Заура, помогает ему материально, морально.

- Это и есть самые главные свидетельства правоты заключенного.

Вспомним рассказ О.Жирова.

«Утром 24 октября рядом со зданием Театрального центра абсолютно случайно я познакомился с Зауром Талхиговым. Между нами завязалась беседа, в ходе которой выяснилось, что Талхигов чеченец и знает Бараева. Он прибыл к зданию на Дубровке по призыву чеченской общины в Москве, не имея прописки, денег и т.д., руководствуясь одним желанием «Оказать помощь в установлении контактов с террористами для освобождения заложников».

Через некоторое время я обсуждал с Зауром возможности освобождения моей жены и сына. Я неоднократно просил его: «Заур, пожалуйста, давай что-нибудь придумаем. Я готов в обмен на жену и сына сам сдаться». Заур сказал, что поступил бы так же. В это время к нам подбежала журналистка: «Заур, тебя к телефону. Звонит дежурный ФСБ по штабу». Так его пригласили в штаб. До оцепления я проводил его лично и увидел, как кто-то вышел из штаба и провел его внутрь здания. Талхигов находился в центре внимания. Российские политики Явлинский, Немцов, Кобзон и т.д. вместе с сотрудниками ФСБ, представителями власти и иностранными журналистами использовали Заура как посредника в переговорах. Многие думали, что он из ФСБ. Хотя на самом деле он просто смог по телефону установить контакт с захватчиками заложников.

Я Зауру регулярно звонил и интересовался положением дел. Но изменений не было.

Ночь с 24 на 25 октября мы с Талхиговым провели вместе. В какой-то момент он мне сказал, что ему надо в интернет-кафе на Манежной. Я поинтересовался, как он поедет без документов. «Мне Патрушев такую бумажку подписал, что ни один мент не арестует, — ответил он. — А поскольку денег нет, пойду пешком». Я ему предложил деньги на такси, а он мне: «У тебя не возьму. А то ты подумаешь, что я помогаю тебе из-за денег». «Дурачок, — говорю я, — ты единственный, кто в этой ситуации что-то может. Я тебя вообще отпускать боюсь». В итоге я его все-таки уговорил взять деньги на такси, и через час он вернулся обратно. Эту бессонную ночь мы провели вместе в разговорах о том, как можно помочь освободить заложников.

Я его опять спрашиваю: «Как можно установить контакт с Бараевым?». Талхигов пристально посмотрел и говорит: «Ты знаешь, Олег, они очень хорошие мусульмане. С заложниками они ничего плохого не сделают. Я думаю, у них другие цели. Но они мне не доверяют. Они думают, что я из ФСБ, и на откровенный контакт со мной они не идут». Тогда у меня родилась идея. Я опять позвонил жене. Попросил подозвать кого-нибудь из боевиков. Сказал, что с ними хочет пообщаться чеченец. Потом мне сын рассказывал, что подошел террорист в маске, взял телефон и о чем-то долго в углу зала говорил на чеченском с Талхиговым. Чеченец даже пытался передать трубку Бараеву, но тот отказался.

Как только мы поговорили, мне тут же на этот же самый телефон перезвонили: «Ой, извините. Я журналист российский, я не туда попал». Я думаю, какой русский журналист будет звонить на мой голландский номер??? Как оказалось позже, в этот момент мой телефон поставили на прослушивание. Тут снова звонит Наташа. «Олег, нас пересадили в первый ряд. Сказали, что если завтра к 9 утра придет голландский посол с журналистами, то нас отпустят». Обсудив эту новость с голландскими журналистами и политическим советником голландского посольства, я снова набрал номер Наташи, но трубку снял чеченец. С тех пор телефон жены находился у чеченцев — и Заур мог обсуждать с ними детали освобождения. Утром 25 снова приехали дипломаты. Ястржембский сказал, что иностранцев будут отпускать всех вместе. Хотя это была неправда, так как Бараев сказал, что каждый сотрудник посольства может забрать только представителей своей страны. Со стороны власти опять злоупотребляли дезинформацией. Кто-то упорно не хотел освобождения иностранных заложников.

Когда во второй половине дня дипломатов отпустили, к Зауру обратились представители украинской власти. Они сказали, что им посоветовали через него договориться с Бараевым об освобождении украинских заложников. В полдень Заур смог договориться об освобождении украинских заложников. А спустя некоторое время я снова попросил его связаться с Бараевым и обсудить детали освобождения с Бараевым, пообещав при этом Бараеву через мою жену разместить через голландское информационное агентство РУСНЕТ информацию, которую они стремились донести до внешнего мира. Я набрал номер Наташи, и, к моему удивлению, она сняла трубку. Это был наш последний разговор. Мне казалось, что ее и моего сына вот-вот отпустят. Я передал трубку Зауру, и вот тогда-то он что-то и наговорил лишнее. Помню, среди чеченской речи проскальзывали русские слова: «ОМОН», «снайперы», «БТР» и так далее. Впрочем, то, что он говорил, слышал каждый, кто стоял на Дубровке. Вскоре после этого разговора его арестовали. Вместе с его арестом прервались все переговоры об освобождении заложников, а ФСБ получила возможность вести переговоры с террористами напрямую.

Через Заура мы два раза договаривались об освобождении иностранных заложников, приезжали послы. Их отводили в отдельное здание, где они сидели и ждали, а потом Ястржембский сообщал дипломатам, что Бараев якобы не ведет переговоров. А это абсолютно не соответствовало действительности. Так как в это время Бараев лично просил Заура: «Пусть придет посол Голландии, и я отпущу голландцев. Придут другие послы — отпущу других».

Кто-то очень не хотел освобождения иностранцев. Поэтому арестовали Заура, прервали переговоры и провели штурм. Впоследствии, выступая главным свидетелем обвинения Заура на суде, я рассказал об усилиях Заура. Но, по словам прокурора, у ФСБ, по иронии судьбы, случайно осталась только одна звукозапись телефонного разговора Заура. И именно та, где он говорил о расположении ОМОНа, БТРов и спецназа. Все другие телефонные переговоры Заура об освобождении заложников, согласно справке ФСБ, были уничтожены. В связи с чем доказать невиновность Заура было невозможно. Его осудили».

Читатели ЧП знают: Заурбека Талхигова избивали, пытали и многократно пытались травить. Последнее удалось: после нескольких им сломанных и не принятых гепатитных ложек, Заур тяжело заболел. С тех пор к нему особенно неотступно приковано внимание западной правозащиты; движется очередь в Страсбурге.

Связь с Зауром непряма, редка и отрывочна. И все же можно составить портрет. С понятным всем опозданием передаем его поздравление и письмо соотечественникам.

«Вам передадут текст на чеченском языке. Вы его отправьте Ахмеду Закаеву и, если можно, напечатайте на ЧП. Это поздравление с праздником Курбан-Байрам.

Аса даггара декъал до массо а бусалба уммат х1окху т1ееанчу езачу хенаца. Дала ирс аьтто бойла вайн, ийман ислам ч1аг1дойла. Дала массо а меттигера сингаттамаш бусалбанахана диканца д1аберзабойла, керстан буйнара бусалбанах могуш маьрша шайн ц1енна т1е берзабойла. Бусалбанах вовшашна муьт1ахь бойла».

Заур очень тактичен. Будучи глубоко верующим чеченцем, не забыл он и остальных: «Поздравляю вас и всех христиан с Рождеством. Дай вам БОГ всего самого светлого и доброго».

В другом письме, Заур обращается к соотечественникам:

«Ассаламу Алейкум варахматуллахи, дорогие мои соотечественники. Я, пользуясь возможностью, хочу обратиться к вам. Сегодня, когда мы, чеченцы, блуждаем по чужбине, как когда-то наши отцы и деды, мы не должны забывать о нашей Родине и кто мы. Когда А. Дюма был на Кавказе, он сказал: «Чеченцы – это кавказские французы». Мы всегда были и остаемся чеченцами.

Где бы мы не находились: в Англии или в Голландии, и, не дай Аллах, как я, в тюрьме, мы обязаны нести слово Создателя, показывать чистоту Ислама и наш Адат и высоконравственные обычаи. Когда я хотел сделать здесь исламскую библиотеку, не имея ничего, я помолился и попросил у Создателя помощь, то буквально за неделю я получил много книг и коврики. Потом договорился, чтобы муллу впустили; первый раз за время существования этой тюрьмы, здесь был мулла.

Я хочу этим сказать, что где бы не находились, мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы слово Создателя было превыше всего. Только тогда Всевышний даст нам победу, и только от него нам будет помощь. Мы должны в это твердо верить. Очень прошу вас, будьте добры и внимательны друг к другу. Аллах в Коране говорит: «Поистине, за тягостью – облегчение». Будьте терпеливыми и стойкими».

В канун праздников Заур испытал настоящее счастье: нашел ребенка. Все годы ареста он ничего не знал о семье. «Искал я все время свою дочь. Как вы могли усомниться... Если бы вы знали, как я люблю дочку, то наверняка поняли бы: ни одна мама не любит так сильно, как я, свою дочь. Ладно, потерплю, если надо. Это испытание от Всевышнего. Все будет отлично... Она должна знать обо мне. Неважно, выйду я или нет. Я, может быть, завтра умру, а тогда что?

Дочке почти девять лет, поймет и воспримет как надо. Она ведь моя дочь. Моя дочь может гордиться своим отцом, а не стыдиться, что я в тюрьме. И пусть все знают, что у меня есть дочь. Я люблю ее больше всего на свете. Я очень люблю справедливость. Каждая минута для меня дорога. Переживаю сильно и скучаю по дочери... Знаете, о чем я всегда думаю последнюю неделю? Полюбит ли дочка меня? Так же сильно, как я ее? Будет ли скучать, и так далее? Ведь я люблю ее сильно-сильно».

Заур готов повторять ее имя бесконечно. «Я вас, наверное, утомляю своими проблемами... Извини за откровенность. Тяжело бывает все держать в себе».

Я бы слушала, но такой возможности нет. Этот суровый, закрытый для полицаев и реальности мужчина, не может быть многословен. Только раз ему удалось услышать голос ребенка, целовать его на расстоянии...

У Заура есть время думать о главном. О свободе Чечни. Он с трудом понимает эмигрантов, так как сам – патриот. О нахрапистых, алчных знакомых сказал, как отрезал: «Какие они политбеженцы?.. Они простые приспособленцы. Им дела нет до родины. Я никогда не смог бы брать пособие. Ты автоматически становишься зависимым».

Не на все вопросы у меня под рукою ответы. Заур неожиданно предлагает: «Сложные вопросы шлите мне».

Он может спросить вдруг оттуда, из своей немыслимой бездны: «Как ты? Как самочувствие?». – Человек, который отказывается от пищи и сегодня страдает от боли. – «Ужасно болит желудок и все внутренности».

По причине болезни он не смог дать подпись под фотографии. Кроме того, он понял, как трудно диаспоре собирать ему деньги по доллару: почти всем эмигрантам сложно материально. Ему помощь очень нужна, но он говорит: «Лариса, я не знаю, что советовать для подписи, можно фотографии и не печатать... А насчет денег – то не надо ни к кому обращаться... Мне неловко им писать и просить. Жаль, что мне нечего вам подарить. Но я это потом исправлю».

Я привожу отрывочные, дословные высказывания Заура и вспоминаю, как один чеченский боец мне признался: «Я читал статью Заура – и плакал».

Новости в тюрьмах передаются стремительно. Заур вдруг недавно спросил: «А когда сделают Чеченпресс?».

Нередко он ставит в тупик. – Отвечать ему нужно трактатом... «А читать я люблю. Много раз читаю Макиавелли и живу по его теории. Кроме одного: я не унижусь для того, чтоб добиться цели».

У Заура отняли возможность общения: он взаперти. В феврале, тяжело больного, его отправят на зону. Так формируется мудрец-отшельник: итальянский политический мыслитель рубежа 15-16 веков – и самый правдивый сайт важней для Заура сиюминутной реальности.

«Я трудился на пути Аллаха и мечтаю умереть на Его пути. Аллах нас рассудит в судный день» – из подземелья, преодолевая пространство и любые препятствия, всем нам говорит З.Талхигов.

Вы вглядитесь в эти глаза.