Диптих.

Из камерного.

 ПТИЦЫ НЕ ФАЛЬШИВЯТ

 

 

(26 июля 2005):

 

Цикл стихов А.Пичугину.

Алексей Пичугин, 20 лет строгого режима. Обвинение доказательств не предъявляло. - Грозит пожизненное заключение.

1.

простые радости - вода и хлеб -

простыли на ветру, а ты - окреп.

накрапывает дождик заводной:

конвой, поеживайся за спиной.

 

(эротики – крыло и курослеп).

 

«идут за мной», и пОступи земной -

налево, там где кровью день согрет.

 

ручное солнце мелкое твое –

мелькнувшей кошки злое воронье.

 

2.

я пишу тебе из будущих больниц,

потому, что мы взаимно исковерканы.

не Ему же спрашивать у зеркала

то, что гуще

                    видно со страниц,

 

как зажатому цветку и мошке,

оторвавшим в спешке

                                     крылышки да ножки.

 

почему же ниц?:) когда острог

освещает все, что между строк

предначертано, твоя рука

вечно машет нам издалека.

 

вот я сумерками промокнУ

всех, идущих напролом ко дну.

 

перестукиваться нам с тобой – дождем.

пытку выскажешь - и полегчает,

а страданье – то, что означает,

что

      бессмертным был рожден.

 

3.

проломлен лед. ленив как лен, как плен,

не поднимался с девичьих колен,

не отводил мальчишеских ресниц,

к бруснике тянущихся со страниц

прилежных, безмятежных, кружевных, -

идет на вы с распутий окружных,

сторожевые прорези сверстав,

одергивает встречных за рукав:

свой суд – объемней, и твоя вина

вполоборота тем себе страшна,

что – лед проломлен, хлынул через край, -

а кровь из лунки свищет: всю вбирай, -

не выбирая смятых ягод, в рай.

 

4.

наедине с собою забываешь

словарь: аукаешься светом

и, перекрикиваясь молча с ветром,

уже толпе не подвываешь,

переводной через майдан,

когда отходит по задам

и возрождается из пепла:

толпа ослепла, - это голос дан.

 

5.

осторожно тронь струну дождя,

убегающую от тебя,

от захолонувшей, как душа,

пОступи карандаша.

вот и я боюсь: любовь и боль

не вмещаются в страну -

или камеру, на всех одну,

где пересекаемся с тобой.

 

6.

к богу обращаются чуть слышно,

как к себе. а душно – от грозы.

 

как бы здесь чего-нибудь не вышло,

что оглядываются, грязны,

и предупреждают оперенье...

 

а наесться снегом – озаренье!

а воды глотнуть – невпроворот.

 

ветер звезд уже

                           не наметет.

принесет он ракушек и стекол,

а щека намокла – сад цветет!

 

7.

эта формула отчаяния,

выведенная, как птенец, из воркованья,

из рукава высыпается слезами, камнями,

но одичанья не достигает:

                                            цели

не видно сквозь нас.

 

как в детстве, ели

испуганы стрельчато

                                   и, как звезды, прохладны в ладонях.

нет, не догонит! запятнанный солнцем и утром.

 

8.

вот лес кончается. нет, это я кончаюсь

тобой, как солнце - тучей и луною.

еще чуть-чуть пройдешь ли ты со мною

по лезвию, где истончаюсь

бумагой, влагой, запахом грибов?

любовь – не здесь, отсюда – звон оков

и сумеречных птиц тревожных,

бросающих из облаков

косые взгляды от лучей подкожных.

 

9.

освободиться? разве что от нас,

как вещь в себе, по солнцу грея руки,

облокотившись в полдень о разлуки.

а бог не выдаст, в смысле не продаст;

собака – съест, но и она – цепная,

и глОтка запрокинута сквозная

протяжной песней на луну,

вбирая музыку одну.

 

10.

пыльный луч клубящейся боли

принесет нам тебя обратно,

перекричавшего ветер,

саму эолову арфу,

тишиною рассветной.

 

и я всегда знаю, гдЕ ты,

потому что не изменилось

ничего, кроме нашего завтра

общего, эстафету

передающего -

 

чистыми твоими руками.

 

 

(29 июля 2005):

 

Цикл стихов С.Бахминой.

 

Светлана, мать двоих малолетних сыновей. - Полгода под стражей.

 

1.

никогда

               не говори никогда,

потому что глаза отражают небо

                                                        ответным огнем

потому, что, думая о нем,

                                            приводишь сюда

вас обоих, и весь мир вписывается в окоем

окнА и страницы.

                              странница так видна

на ладони воды

                          ( - листай имена).

 

в тебе дети твои

                            отобранные -

                                                   неподъемны и неотъемлемы:

 

так, чтоб видеть жизнь - смотрим в землю мы,

 

где по бледным венам сочится будущее -

нет, не лучшее, но долги отдающее.

 

первый снег умывает кровь, как в детстве,

                                                                         и, свежУя улыбку,

свяжет скрипку в оркестре с тобою, с матерью – зыбку,

сдержит шаг проходящего

                                             и не поднявшего

                                                                         взора

вблизи общего нашего,

                                        нищего

                                                     колеса обзора. позора.

 

2.

чудо одиночества –

                                  то пророчество,

                                                             которое для каждого сбудется.

там не отрекаются ни от отчества,

                                                           ни от тебя, дорогая пропажа,

выпавшая из улицы

                                  на полном угу,

чтобы теперь ты – наша!

 

- пытка людьми.

                          дрожжевая ягода света.

                                                                  но там меня - нету.

возьми

            среди этой возни и кАзни

                                                        хоть стихи:

их берут из воздуха, – но выше.

                                                      на вашей

половине душновато для взмаха крыльев,

холостых не набирающих оборотов.

 

знаешь, кто ты?

                          их чистое отражение.

вознесение. покалывание.

кара, но не всесожжение.

 

3.

хлеборезка дышит и глумится,

отражая в стенке наши лица,

пропечатанные кирпичом.

 

свет сочится в памяти лучом,

нету дома, чтобы измениться,

дабы быть, и чтобы не при чем.

 

подопрется дружески плечо.

исказится. - близко. горячо.

 

заходи на огонек луны,

справа от звезды - и от стены,

где воздушны мы - и стеснены.

 

4.

знаешь, почему нужно жить?..

вот и я не помню ответа.

но давай-ка с начала:

                                    лето,

перламутровое от пыли.

 

и утро чтоб мы не забыли

от боли, в стихие сна:

только там

                  цель ясна.

 

так на любое да

                           я знаю нет.

 

- но не ответ.

 

5.

так вшами день прошит,

неровной строчкой тел

прожит, и в тесноте, но не в обиде

не отойдет, но вытеснит, изыдет.

избудет свой невидимый предел:

 

вот по пятам идут. проникли. опрокинули.

вопят на недомысленном своем!

и в этом раскаленном имени –

гляди, вместился окоем.

 

и вы вдвоем. и я тебя покину ли!

 

6.

алмазом срЕзали стекло

но тучей дождь заволокло

венозной и певучей, -

 

и над землей ползучей

аукнется светло.

 

и ты летишь над нами,

чтоб детские ладони,

истоптаны ногами,

не видели погони.

 

 

(29 июля 2005):

 

7.

 

дождь пахнет рыжей псиной

(повторяй, приближая прошлое к будущему),

где-то есть еще сладость печеного лука,

                                                                    воздушного снега

и детская слабость коленок, -

 

так унеси нас

в нечующее беду еще

и не вздрагивающее от звука плена и, с нею, нетлена

эго.

 

эхо твое

от стихии боли в стихие сна раздается толчками:

только стены запомнят

                                       этот сбитый и плачущий прикус

и тебя, упирающуюся кулачками, -

 

забери-ка с собой, выходя из свободы в свободу,

не камень за пазухой (память),

а - что ты никому не расскажешь:

 

для того и неволя,

чтоб стать самою собою.

 

8.

в голодовке, когда полетишь и светлеешь за облаком,

там, где деспот не стОит молочной слезЫ ребенка,

мы толпимся и машем руками около,

а все же – в сторонке.

 

всухомятку

                   желтком зажевав обнаженное солнце и силясь

вымолвить, поперхнувшись лучами,

на кого ж оставляешь ты сивых да сирых

нас, у себя за плечами.

 

а все же похож

                          портрет этой смазанной улицы –

дождик не смоет,

нет его,

да он сюда и не смотрит,

                                           и отвернется,

чтобы не помнить, как возвращалось ночами солнце,

словно узнице полегчает. 

 

9.

туман втянуть, по памяти дышать,

поеживаясь утром в духоте,

по капле жизнь цедить у изголовья,

но в каменном мешке – не в пустоте:

сей вакуум пропитан кровью.

 

не думаю, что бог Его оставил

там на кресте.

                        но жажда исстрадаться

совместно, - не соборно, - вопреки...

 

не мухи, - муки, васильки...

не мысли черные, но души

бессмертные ведут наружу

заполонившего силки:

 

жизнь возвращается, не помня тупиков

и вековечных ноющих оков, -

 

когда тебя отпустят с подорожной,

то ты придешь, куда и я иду,

а в темноте бессильной и острожной

нет места ни стыду - и ни суду

 

на поводу.

 

10.

не было повода

обнять тебя, дорогая,

защитить от воздуха,

мальчишек сберечь бирюзовых, льняных, золотистых,

но пусто место ждет и остается чисто, -

дом сам к тебе прибегает.

 

ты ли не знаешь -

страх стирают улыбкой и тряпкой,

для него это крепкие вина,

и окажется лучшим временем

то, что из будущего сверху

                                              нам уже точно видно.

 

музыка лопнувшей батареи, перестукивающейся с вами, -

камерная оратория неизвестному политзэка

дождя, бьющего наверняка

в душу, как тишина кровавая, но рябиновая.

 

а горизонт подымается - с человеком,

из потемкинских деревень и задраенных люков,

поглотивших бездомных детей

и калек,

из водою подернутых глаз

курска

           и дымом - беслана, -

 

так, алексей и светлана,

михаил, платон – и несть вам числа,

свободным, родным, окаянным!

 

захлебнувшимся горлом норд-оста

я спою с высоты подземного роста

эту родину, что всегда была

                                                с большой буквы, -

 

чтоб не покладали не головЫ, -

                                                      но рук вы.